К моему великому сожалению их практически никого уже нет. Тех учителей которые учили меня почти 60 лет назад. В этом году мне сказали, что где то в Екатеринбурге еще живет моя биологичка Галина Федоровна Фадеева, да в прошлом году на городском кладбище около двух могил я увидел плачущую  одинокую старушку. Я знал кто в этих могилах и подошел. Старушкой была школьная библиотекарша Белоусова. Рядом под двумя холмиками лежали ее муж мой учитель труда В.Белоусов и рядом его сын Вовка которого я хорошо знал, хоть и учился он на год или два позже меня.  Вот наверно и все, кто остался и живет из всех моих учителей.

     А тогда  летом 1954 года мама начала собирать меня в школу.  К сентябрю я был одет в вельветовую куртку, снабжен портфелем , пеналом, чернильницей-непроливайкой, аббаком и прочими атрибутами школьной жизни. Так как школа от нашего барака находилась в прямой видимости мама вышла на угол дома, а я с Галкой и девочкой из белых бараков, фамилию ее, к сожалению я уже не помню, отправились по степи к школе. 

 

 
       Так и запечатлелись мы навсегда на фотографии сделанной отцом в тот сентябрьский день 1954 года. Слева Галка Медведева, чуть слева мама провожает меня в школу, а вдали Галкина сестра Нина трясет половики. Обычный день для взрослых и очень необычный для нас, хотя наверно и родители волновались отправляя нас в путь длинной в десять лет.
      
       32 школа, как и  школы 1 и 6 были построены в 1936 году и считались школами 1 и 2 ступени, т.е. давали законченное среднее образование. Где то я читал, что образование в то время было до 8 класса, а в 9 классе была специализация. Я не специалист в вопросах образования, может быть я и ошибаюсь. Но тогда в 1954 году мы должны были учиться до 4 класса, по их окончанию сдавать экзамены, и продолжать учиться до следующих экзаменов в 7 классе, а уж только после по твоему желанию продолжать учебу в 8-10 классах. У нас это не получилось, об этом я расскажу позже.
       Первым директором 32 школы с 1936  года был Ткачук Константин Владимирович, его в 1944 году сменил Кузовников Александр Александрович, а в 1948 году появилась первая женщина директор школы. Ею была Малькова Людмила Михайловна. Но матриархат продолжался недолго, в 1951 году директором стал Токарев Александр Петрович. Галка расписывала директора и каково было мое удивление, когда нас 1 сентября встретил новый директор. Им был наш хороший семейный знакомый Евгений Федорович Пермяков, но о знакомстве с ним я узнаю только спустя 40 с лишним лет. Через 8 лет я уйду из школы, а Евгений Федорович  так и останется в ней бессменным директором до 1967 года и в 1957 году сделает первый выпуск десятиклассников.
 

К.В.Ткачук

А.А. Кузовников

Л.М. Малькова

А.П. Токарев

Е.Ф.Пермяков

      Учебы в школе я не боялся, постоянное громкое чтение  мамой книг достаточно натренировали мне память и к трем годам я наизусть знал многие стихи и как мама всегда удивлялась наизусть мог прочитать несколько страниц из книги «Девушка семиделушка» .  В 6 лет я бегло читал книги и этим я обязан только одному человеку – маме. Одно меня беспокоило: воспитываясь в обществе единственного ребенка Лесхоза  Галки Медведевой я практически не имел опыта общения с ребятами, однако на удивление адаптация моя в классе прошла достаточно быстро, но живя вдали от ребят, которые компактно жили на ул. Ленина, Красных Орлов, друзей в первый  период  я так и не приобрел.  Друзья появились позднее в 1955 году, когда мы переехали на Наземку на Урицкого 28.
      Помню наш 1 «б» класс расположенный в правом углу первого этажа школы, грубые деревянные парты с наклонными столешницами и углублением для чернильницы и ручки.  Ближе к окну стоял учительский стол и третья моя парта от стола. В год моего прихода в школу или чуть ранее было принято решение об отказе от раздельного обучения, но по привычке класс стал делиться, девочки и мальчики сидели раздельно. Моим товарищем по парте был Леша Харитонов, позднее он стал одним из первых городских туристов и альпинистов.  Говорят, что он жив и живет в Челябинске, но уже почти 45 лет я его не видел.  Девчонки сидели ближе к двери, в левом ряду парт.
       Помню нашу первую учительницу Елизавету Николаевну Тетерину, которая учила нас с 1 по 4 класс. Где то в 80х мама говорила, что Елизавета Николаевна жива и очень хотела бы наш класс увидеть. Мы засобирались, но... как всегда все были ЗА, но у всех были дела и мы... так и не сходили. Через год два она умерла.       Классе во втором-третьем  следуя новой педагогической методике Елизавета Николаевна  стала
пересаживать нас за парты по принципу мальчик-девочка, что мы расценили как покушение на нашу независимость и всячески противились этому. К 13-14 годам в силу известных причин мы смирились.  Класс был неплохой и в основном состоял из детей родители которых имели средний достаток и в те годы можно было сказать даже более чем средний.  Юра Абрамов был сыном учительницы, Люся Щелконогова дочерью советского служащего,  отец автора к этому времени работал инженером на одном из почтовых ящиков, отец Вальки Клементьева  также инженером, был даже сын директора швейной фабрики Толя Сухарев, но через год  два отца его перевели и Толя покинул нас.
        В учебном отношении класс был сильный, однако реформы образования свели на нет весь его потенциал.  Из всего класса только двое получили впоследствии высшее образование.  При переходе в 8 класс
школу реформировали и вместо 7 и 10 летнего образования ввели 8 и 10 летнее, школу же из 10 летки сделали 8 летней.  Ребята оказались выброшенными из школьной системы. Десятилетки рядом не было и весь класс
пошел, кто в ремесленное, более предприимчивые в техникум.  Потом всех ждала работа на предприятиях и времени на подготовку в ВУЗы не оставалось. Потом армия. Так кончился наш большой учебный потенциал.  Как память об этом осталось  фото отличников  1 х двух классов. Из 7 человек пятеро наших: Леша Харитонов, автор, Люся Щелконогова, Фая Медведева и Нина Оберюхтина.

 

        А тогда  1 сентября 1954 года запомнился большой школьный двор со спортивными сооружениями, старшеклассники в вельветовых куртках с молниями на карманах и нарядные старшеклассницы в белых кружевных
передничках, красивые но незнакомо – страшные для нас, наши будущие «училки» во главе с директором и мы первоклашки стоящие в нестройной колонне внизу у перекладин с кольцами.  Вообще в те годы любили
проводить  еженедельные  линейки на спортплощадке, а зимой в  школьных коридорах на которых объявлялись все новости и проводились разборы «полетов».  Помню одну линейку и нашего директора с чьим то конфискованным поджигом  перед строем.  Владельца  поджига по моему так и не нашли.
         Спустя 60 лет я стоял у двери нашего 1 "Б" класса. Класс был закрыт, но мне казалось, что там за дверью так и стоят наши маленькие черные парты с отделением для учебников и вырезами для чернильниц. Казалось, что вот откроется дверь и выйдут мои одноклассники живые и мертвые в вельветовых костюмчиках и девочки в  "гимназических" фартучках. Из всего класса нас осталось человек 5-6.

    

    Наверно никогда не забуду грозного и красивого директора школы Евгения Федоровича Пермякова, которого почему то ученики звали «Дикарь».  Скорее всего, это производно от его должности – директора и никак не соответствовала его наружности и манере поведения.  Он никогда не кричал, но была одна особенность в его манере воспитания. Поймав  чрезмерно расшалившегося ученика, он спокойно объявлял ему «Два по десять»  Это было похоже по армейскому смыслу «Два наряда вне очереди». И в большую двадцатиминутную перемену  штрафник стоял в маленьком простенке у дверей его кабинета и гордо или сконфужено отвечал на вопросы друзей, кто уж как: «Дикарь поймал». Не избежал этого и я. Его побаивались и уважали. Он был фронтовик.  

 

       Много лет спустя перебирая старые фото я с удивлением обнаружил фото моих родителей, на котором рядом с ними за одним праздничным столом сидел Евгений Федорович и его жена.  Только тогда я узнал, что оказывается они были знакомы.  В 90х годах я как то встретил его на пр.Победы. Он жил один в районе остановки Щербаково,  жена умерла и вместо высокого и красивого мужчины с великолепными волнистыми волосами передо мной стоял маленький старичок со следами былой представительности.  Мы поговорили, он помнил всех и я немного вернулся в мои школьные годы. Спасибо Вам Евгений Федорович. Он умер несколько месяцев спустя. 


        В 1958 году Елизавета Николаевна повела нас в первый самостоятельный поход  на родину  пионера, как тогда считали героя Степы Лямина последователя небезызвестного  Павлика Морозова.  Это был наш первый пусть небольшой, но самостоятельный выход вне семьи и школы. Мы плохо понимали, в чем состоит подвиг  Степы, главное было атмосфера первой самостоятельности, дороги по которой нам предстояло прошагать, запах костра и ночевки в деревенском школьном здании.  С этого момента класс стал коллективом.
        После 4 класса принцип - "один учитель на 4 года" прекращал свое действие и мы перешли на учебу по предметам. Менялся, естественно, и классный руководитель. Не открою секрет, но почему то все пятиклашки хотели получить в качестве классного руководителя учительницу, которая в те времена достаточно ярко выделялась из учительской среды. Времена эти по достатку были все же бедные. Мало кто из учителей позволял яркие наряды, практически не у кого не было золотых украшений и тон общения с учениками зачатую был "менторский", поэтому появление в корридорах новой училки с ее уложенной феном прической, золотым колечком на пальце производило некий фурор. Главное в ней было даже не это, а простая манера общения без всякого  налета "менторства".  И звали ее как то необычно - Фелицата. Нам повезло она стала нашей "классной".  Первым делом она пригласила нас к себе домой "на чай". Жила она на Ленинском в большом кирпичном доме и мы жители бараков и обычных деревянных покосившихся домиков на 1-2 комнаты  даже несколько оробели от ее квартиры. Ее муж громадный и красивый мужчина интеллигентно оставил нас "чаевничать" и сославшись на дела покинул нашу шумную компанию. Визит имел последствия - все пятиклашки в нее просто влюбились. Большего авторитета, чем Фелицата у нас не было. Много лет спустя я познакомился с ее мужем Николаем Иосифовичем Копендюхиным  заместителем директора завода ОЦМ. Так Фелицата Константиновна Копендюхина стала нашей любимой училкой, наверно на всю оставшуюся жизнь.       

          Школа до сих пор жива и работает, значительных изменений она не претерпела, единственное вместо булыжной мостовой перед ней теперь асфальт, печное отопление в конце 50х годов заменено на центральное от небольшой котельной во дворе. Кстати незнаю сохранилась ли котельная до сегодняшнего времени.  На месте встроенной квартирки где жила сторож – истопник и в то же время уборщица школы со своим сыном Юрой Гасиловым  пристроен западный пристрой  в котором сейчас классы.
        С восточной стороны на месте лелеянных учительницей биологии Галиной Федоровной Фадеевой грядок в 70х выросла теплица, но и их уже нет.  Галина Федоровна не была нашим классным руководителем , более того она была тогда моим «злейшим врагом» отправившим  меня на два наряда к кабинету директора за мою реплику «Спекулянты» в ответ на ее рассказ о том, что овощи продаваемые школой потребкооперации дают школе определенный доход. 
         Немного печально мне в нынешней школе, хотя она и не особенно изменилась. Изменилось время и ушли люди и для меня от этого в школе стало холоднее. Они никогда не вернутся и не будут стоять рядом со мной.   На Ивановском кладбище под чуть покосившемся памятником рядом с мужем  лежит наша бессменная и любимая  Фелицата Константиновна Копендюхина. На  этом же кладбище упокоены и Леонид Федорович Пермяков и Елизавета Николаевна Тетерина и все мои учителя. И если ты жива Галина Федоровна, то прости дитя глупое и неразумное. К сожалению умнеем мы только к старости.

         После того как ликвидировали среднюю школу и сделали из нее восьмилетку мне было необходимо определяться - куда дальше. Получилось как в басне, лето я "пропел" и к сентябрю понял, что рискую остаться без среднего образования. Все мои друзья пошли в ГПТУ в которые только что были преобразованы ремесленные училища, более целеустремленные пошли в техникумы. Надо было что то делать и я двинулся в школу рабочей молодежи № 5. Она давала среднее образование. Школа располагалась в старинном здании купца Шамарина и была не так далеко от моего дома.  Школьный дом был интересен тем, что состоял как бы из двух половин разделенных арочным въездом во двор. Сегодня эта арка заложена кирпичом, заштукатурена под общую стену, внутри сделана комната и уже вряд ли кто догадается о былом проезде.  Справа от здания школы располагался большой деревянный дом, как я впоследствии узнал дом принадлежал старосте поселка депутату Государственной думы Тимачеву и далее небольшой одноэтажный магазин сложенный из красного кирпича. К нему вела лестница из старинных гранитных плит ступенек общей высотой примерно около метра. Скорее всего это было либо шамаринское здание, возможно его магазин, либо это был магазин Тимачева. В самом начале 60х стало модно уходить от привычных названий магазинов "Первый", "Тридцатый" и т.д.  В одноэтажке сделали первый специализированный водочный магазин и назвали его поэтически "Родничек", на что в Каменске появилась песенка "Открылся новый кабачек, его назвали "Родничек".  Правда просуществовал он немного. Года через 3-4 его сломали и на его месте выстроили корпус Обувной фабрики, причем лестницу к его входу сделали используя старуя гранитную лестницу Родничка.
         Директором школы была Зоя Бойцова, завучем Лидия Шепотковская. Запомнились очень фактурные преподаватели. Это бывший зав ГорОНО Карелин  интеллигентный  и весьма одаренный учитель. Недавно только узнал, что он  начинал учителем в маленькой  школе д.Байново. Классным руководителем был Илья Евграфович Бирючев.  Таких как я "щенков" в классе было всего двое, но хлопот эти два щенка доставляли Илье Евграфовичу много.  Сам Илья Евграфович при всей своей импозантности и представительном виде учителем по профессии не был. Спустя полвека я узнал, что в годы войны Бирючев был в городе уполномоченным по заготовкам. Это была серьезная должность, как тогда говорили "расстрельная".  Невыполнение плана по заготовкам для армии в лучшем случае грозило снятием с работы и лишением партбилета, в худшем  - срок в лагере.  Но работать Илья Евграфович умел и в конце войны был награжден за свой труд и не медалью, а орденом.  Он хорошо знал моего деда Прокопия Ивановича. Этим и объясняется его отеческое отношение ко мне.  Только теперь я могу сказать "спасибо" этому человеку.